НА СУШЕ И НА МОРЕ

1973

Выпуск 13

ВЛАДИМИР МИХАНОВСКИЙ

ДНО МИРА

Научно-фантастический рассказ

С Ричардом Кроули, который долго оставался для меня загадкой, я познакомился на нашем прославленном исследовательском судне «Витязь».
Как всегда в марте, небо над Тихим океаном хмурилось. Солнце, воспетое фейерверком красок на полотнах Гогена, проглядывало лишь изредка, и трудно было поверить, что где-то здесь, в Океании, на самом деле существуют сказочные по красоте и пышности острова. Впереди по курсу лежал архипелаг Фиджи. «Витязь» прибыл без опоздания в намеченный район — северную часть желоба Тонга. Я с волнением ожидал начала работ. Ведь именно в этом месте дно океана, как свидетельствовали приборы, дало узкую и глубокую трещину. Достичь «Дна Мира», самой глубокой впадины на Земле, всегда было моей мечтой. К счастью, море было спокойным, «Витязь» почти не качало. Я представлял себе бездонную трещину под многокилометровой водной толщей.
На рассвете «Витязь» лег в дрейф. Думаю, что не только я, самый молодой из участников международной научной экспедиции, был обуреваем в это ненастное утро исследовательской лихорадкой. Ни свет ни заря все мы в мокрых накидках с капюшонами жались к палубным надстройкам, наблюдая, как струн тропического ливня секут палубу, пляшут на ней фонтанами.
Начальник экспедиции, имя которого известно всем океанологам мира, высокий человек с зычным голосом, по прозвищу Тайфун, не любил и не умел ждать. Казалось, будь сегодня не просто ливень, а шторм, он и то приказал бы готовить драгу. Впрочем, я преувеличиваю. Тайфун, насколько я успел узнать его, не любил рисковать без особого веского повода. Да и то сказать, дождь ведь не шторм!
— Проба со дна не промокнет, как думаешь? — обратился он ко мне и хитро подмигнул.
Стоявший у переборки рядом с нами мистер Ричард Кроули вопросительно посмотрел на меня. Он считал, что все, кто общается с ним, должны говорить по-английски.
Я хотел перевести ему фразу начальника, но Тайфун сам это сделал. Кроули мрачно ответил:
— Океанологи не в счет? Пусть мокнут?
Тайфун засмеялся. Все его большое тело затряслось, капюшон наполовину съехал с седой головы. Кроули остался корректно невозмутимым.
— Все готово, — отрапортовал подошедший к нам капитан в таком же, как у нас, блестевшем от дождя плаще с капюшоном, но с золотыми шевронами на рукаве.
Вместе с Тайфуном, мистером Кроули и капитаном мы подошли к лебедке драги. Наступал самый ответственный момент — зубастая пасть ковша должна была со снайперской точностью, пронзив толщу океана и войдя в трещину, впиться в самое дно мира! Чуть влево или вправо — драга доставит на борт заурядный обломок базальта, а то и просто порцию ила.
Мне приходилось не раз спорить (по молодости лет, конечно) с астрономами. Я горячился и доказывал, что подлинно великие открытия ждут нас на Земле, а не при изучении неба, звезд, космоса. Согласен, на поверхности нашей планеты географы стерли почти все «белые пятна». Но что таится в земных недрах? Какова она, мантия Земли? Сначала надо нащупать «Дно Мира», а потом... Проложить бы оттуда шурф в неведомые глубины Земли!
Мистер Ричард Кроули как-то оказался свидетелем моего спора на эту тему со штурманом Нечаевым, поклонником небес. Американец хмурился и просил переводить ему почти каждую реплику, потом сказал:
— Прав тот, на чьей стороне бизнес.
— Почему бизнес? — удивился штурман.
— Путь к мантии Земли — дорога миллионеров, — загадочно произнес Ричард Кроули.
Мы со штурманом недоуменно посмотрели на него, но он, так ничего и не добавив, отошел в сторону.
Ричард Кроули был самым молодым профессором на нашем судне, потому, может быть, он и выделял меня среди других. Он преподавал в Северо-Западном университете, родители его имели небольшое дело в Чикаго. Несмотря на почтенное звание, у него был какой-то мальчишеский вид, тем более что стригся Кроули по последней моде, а вернее, вообще не стригся. Волосы его свисали на воротник неопрятными прядями. Но подбородок, разделенный узкой ямкой, словно трещиной, был тщательно выбрит. Говорят, его часто принимали в университете за студента, чем Кроули бывал доволен.
Нрава мой сосед по каюте был замкнутого, и мне всегда хотелось узнать, чего же хочет он, так много достигший для своего возраста.
Тайфун в отличие от Ричарда Кроули был самым старым из профессоров, собравшихся на «Витязе» из разных стран для осуществления научной программы в рамках международного сотрудничества. Если Кроули был обычно замкнут и молчалив, то Тайфун, что называется, душа нараспашку. Всегда дружелюбный, он умел заставить своих сотрудников «вертеться», как гирокомпасы, и забывать на работе о времени. Вот и сейчас он отжал мокрые седые усы и нетерпеливо махнул огромной ручищей. Лебедка, около которой он стоял, дрогнула и заскрипела, маховик стал быстро раскручиваться.
Кроули разжал губы.
— Теперь надо ждать, — заметил он.
— Чего ждать? — закричал Тайфун и так взглянул на механика, что тот полностью отпустил тормоза, маховик завертелся быстрее.
— В бизнесе надо уметь ждать, — сказал Кроули как бы про себя.
Тайфун мельком взглянул на него, но промолчал.
— Говорят, здесь водятся акулы, — после долгой паузы произнес Кроули, не отрывая взгляда от водной поверхности.
— Этого добра хватает! — поморщился Тайфун. — Как и в вашем бизнесе.
На этот раз не ответил Кроули, сосредоточенно всматривавшийся в зеленоватую воду.
Все мы не уходили с палубы, хотя ливень усилился.
— Есть улов! — громовым басом возвестил Тайфун. Зубастый ковш, покачиваясь, повис над палубой. Пасть драги раскрылась, и все увидели камни... Да, да, не ракушки, не комки ила, а камни. Мы сгрудились вокруг, забыв о дожде. Тайфун схватил один из камней.
— Это, братцы, дороже золота. Сама материковая порода матушки-Земли! — сказал он, вертя в руках добычу.
Кроули взял из рук Тайфуна увесистый камень и произнес многозначительно:
— О-о! Конечно, дороже золота!
— Не отправить ли в банковский подвал Уолл-стрита? — пошутил подошедший штурман.
Кроули уничтожающе посмотрел на него.
— Кусок крышки сундука, в котором клад, — медленно произнес Кроули, вглядываясь в глубоководную находку. Оказывается, он все-таки научился немного говорить по-русски.
Весь день на судне обсуждалась наша замечательная находка. Лабораторный анализ показал, что в камне не содержалось ни платины, ни редких элементов, но... он, несомненно, принадлежал к ультраосновной породе.
Тайфун громыхал, рассуждая о том, что исследование «Дна Мира» решит наконец загадку о происхождении земных материков и океанов.
Кроули принес из лаборатории в нашу каюту один из больших камней и, видимо, не собирался с ним расставаться. Я спросил, зачем он ему.
Кроули улыбнулся.
— В нем моя судьба, Боб.
Я удивился:
— Судьба? Не понимаю вас, профессор, не можете ли вы изъясняться понятнее?
— О'кэй! — сказал американец и вдруг рассмеялся: — Желаете узнать мою судьбу?
— Хотите погадать?
— Нет, не гадать — мечтать. Вам я прочту один рассказ, его написал мой покойный друг. Но, выслушав его, вы должны все забыть. Договорились?
По тому, как были сказаны слова «мой покойный друг», я понял, что рассказ написал сам Кроули.
— Я... то есть мой друг, совсем не литератор. И будет жаль, если рассказ вам покажется скучным.
— Нет, почему же, если в нем говорится о вашей мечте? — возразил я. — Не говори мне, кто ты, скажи, о чем мечтаешь.
Кроули оживился.
— Славно сказано. Я это запишу.
Кроули достал из кармана тетрадь, положил ее рядом с обломком земной мантии и при свете закрепленной над столом лампы — был поздний вечер — прочитал мне рассказ, который я восстанавливаю по памяти, не ручаясь за точность и пересказа и перевода.
Но главное я запомнил, так как меня интересовало, в чем же мечта моего соседа по каюте.
Прежде чем приступить к чтению, Кроули сказал:
— В Америке профессор получает меньше полисмена.
— Вот как? — удивился я. — Не мешало бы это исправить.
— Исправить может только бизнес.
— Ваш рассказ о бизнесе?
— О да! Конечно, о бизнесе.
И он стал читать:
«Море — колыбель всего живого на Земле. Море — кладовая неисчислимых богатств. В нем есть место и планктону и китам. В его воде растворены все элементы периодической системы, в том числе и редкие, и весьма дорогие.
Рано или поздно человек начнет добывать ценности из морской воды, а затем вспомнит и о морском дне. Именно там, в мантии Земли, можно найти столько полезных ископаемых, что их месторождения в верхних слоях покажутся нищенскими».
— Так думал мой герой Ив Соич, так думаю я, — откинулся на спинку кресла Ричард Кроули, внимательно глядя на меня.
— Где же начинается ваша мечта, Рик?
— Хорошо, перелистаю несколько страниц. Я хочу обратить вас, Боб, в нашу веру. О'кэй?
— Попробуйте, Рик. Но прочитайте рассказ.
Как будто преодолев возникшие у него сомнения, он снова склонился над рукописью:
— Потом вы скажете мне, Боб, как бы вы поступили на месте Ива Соича.
Я пообещал.
—Понимаете, мой герой даже не был профессором, как я, он был просто научным сотрудником на острове Энергии.
— Что это за остров?
— Представьте себе крохотный десятицентовик в просторах Атлантики, — пояснил Кроули. — Я читаю:
«Случай помог Соичу выдвинуться.
С небольшой стартовой площадки острова Энергии раз в четыре дня запускался геологический спутник. Параметры спутника каждый раз варьировались. Известно, что реальная орбита искусственного спутника Земли всегда отклоняется от расчетной. Более того, даже каждый последующий виток немного отличается от предыдущего. Что же искажает путь спутника?
Главная причина — неодинаковая плотность нашей планеты в различных точках. Потому очень важно измерить отклонения спутника от расчетной орбиты. По этим отклонениям можно не только судить о полезных ископаемых в определенных участках земной коры, но и о таких важных вещах, как характер залежей, глубина залегания определенного пласта и его мощность.
Впрочем, измерить отклонения орбиты от расчетной — еще полдела. Нужно суметь правильно расшифровать эти отклонения.
Юный Ив на практике постигал хитрую науку расшифровки, когда приходится больше доверять не интегратору, а собственному опыту и чутью.
Правда, из Геологического концерна со дня на день обещали прислать детище трехлетних изысканий — координатор, который должен был, будучи помещенным в спутник, передавать на Землю готовые, обработанные данные о полезных ископаемых, залегающих в полосе, над которой пролетает аппарат.
Островитяне называли себя экипажем: и впрямь, островок напоминал по форме старинный корабль с острым носом и обтекаемой кормой. Сходство с кораблем усугублялось высокой остроконечной скалой — мачтой и несколькими естественными площадками на разных уровнях — палубами.
Одну из таких площадок дочерняя компания концерна, арендовавшая остров, и приспособила для запуска ракет.
Задачи спутников не ограничивались разведкой земных недр, поиском полезных ископаемых на суше. Концерн протягивал свои щупальца и к дну Мирового океана. «Экипаж» острова Энергии с помощью геологических спутников изучал также строение и рельеф океанического дна.
Ив Соич занимался расчетом орбит спутников и расшифровкой их сигналов.
Молодой человек так и прозябал бы до скончания века, если бы не одно происшествие...
Сдав смену в вычислительном центре, Ив выкупался в лагуне и, взвалив на плечо острогу и тяжелый акваланг (он увлекался подводной охотой), направлялся к себе. Внимание Ива привлекла необычно большая группа людей на стартовой площадке. Он из любопытства решил узнать, в чем дело. Посреди площадки привычно возвышалась готовая к запуску ракета-носитель, на носу ее ослепительно блестел в солнечных лучах спутник.
Все слушали высокого седовласого человека. Ив Соич сразу узнал в нем начальника геологического центра концерна.
Мог ли думать Ив Соич, что когда-нибудь сменит этого человека на его высоком посту?
Накануне, когда на остров Энергии сообщили, что работа над координатором завершена и в ближайшее время он поступит на вооружение геологических спутников, техники целый день ковырялись в ракете, освобождая геоспутник от устаревшей аппаратуры.
Ив прислушался.
— Отложить запуск нельзя, — говорил седовласый. — Вы знаете, что Земля дышит, но дышит медленно; один вдох и выдох составляют в сумме одиннадцать лет. Через несколько часов завершится вдох и начнется выдох. Мы должны обследовать пояс... — седовласый назвал цифры широт и долгот, — именно в этот, самый благоприятный момент. Следующего момента придется ждать пять с половиной лет.
Чтобы лучше слышать, Ив Соич миновал бетонный бункер, из которого осуществлялось руководство запуском, и вышел на площадку.
— Шеф, вы говорите бесспорные вещи, — ответил начальнику комендант острова, — но осуществить сейчас запуск невозможно. Как вы только что убедились, координатор, который прибыл с вами, не в порядке. Можете мне поверить, уж я-то знаю эти штуки. Восстановить на спутнике прежнюю аппаратуру? Но на это тоже нужно время. А его у нас нет, как вы нам разъяснили...
За спинами впереди стоящих Ив разглядел внушительный куб на автокаре. «Логический координатор», — прочел он на нестерпимо сверкающей грани.
— Выбора у нас тоже нет: запуск необходимо произвести сейчас, — сказал седовласый.
Комендант пожал плечами:
— Ничего не выйдет.
— Заменить координатор может только человек, — негромко произнес седовласый.
На площадке воцарилась пауза. Все поняли, о чем идет речь. Сердце Ива Соича заколотилось. Он аккуратно опустил на землю акваланг, воткнул рядом острогу. Затем не спеша, вразвалку направился к ракете.
— Ты куда, Соич? — встревожился комендант. Однако он как и начальник, не сдвинулся с места.
Все взгляды устремились на Соича. Не отвечая, Ив подошел к ракете, небрежно отстранил механика и поднялся по железной лесенке. Перекладины были горячи от солнца. Ив не боялся высоты, напротив, он любил ее. На последней ступеньке он глубоко вздохнул, словно собирался нырнуть в зеленую глубину лагуны, и сунул голову в открытый люк серебристого шара.
Внутри было полутемно, хотя снаружи стоял знойный полдень, и спутник под его лучами сиял, подобный маленькому солнцу. Когда-то на этой штуке летали, но это было давно.
— Ив, сумасшедший! — крикнул комендант. Он хотел было броситься к ракете, но его удержал за руку начальник геоцентра.
— Минутку, — сказал седовласый, — Он что, неплохой координатор, этот молодой человек?
— Отличный, но...
— Все обойдется. Он передаст нам ценнейшие сведения, которые можно получить только раз в одиннадцать лет, — отрубил начальник геологического центра. Лицо его отвердело, у губ обозначились вертикальные складки.
Придерживаясь за край люка, Ив спрыгнул внутрь. Глаза быстро привыкли к полутьме, и теперь он хорошо различал многочисленные датчики и шкалы измерительных приборов.
— Соич, покинь спутник! — громко велел комендант.
Но Ив уже закусил удила, и никакая сила не могла его остановить.
Перед ним призывно лоснился пульт автономного запуска ракеты, рассчитанный на аварийные ситуации.
Первым, оценив обстановку, затрусил к бункеру механик, за ним потянулись остальные.
На стартовой площадке остались только начальник и комендант. Задрав головы, они смотрели на ракету. В открытом люке спутника то появлялась, то исчезала голова Ива, который тщетно старался включить старт: аварийной системой ракеты пользовались не чаще, чем стоп-краном в поезде подземки.
— Опасная игра, — пробормотал комендант.
— Зато ставка большая, — возразил начальник геологического центра.
Комендант и сам понимал, что ставка немалая: пять с лишним лет форы в нынешних условиях отчаянной гонки, когда одна компания старается обойти другую в глубинной разведке полезных ископаемых, — срок огромный. Ну а что касается Соича... В конце концов, никто его не неволил.
Иву Соичу удалось наконец включить стартовую систему. Двигатели заурчали, из дюз в стартовую шахту хлынули почти бесцветные в дневном свете потоки пламени.
Прогрев длится сорок секунд. Ив задраил изнутри люк. Теперь уже поздно что-либо предпринимать. Комендант схватил начальника за руку и бросился к бункеру. Они едва успели протиснуться в узкую дверь.
— Как зовут этого молодого человека? — поинтересовался начальник.
— Ив Соич, — ответил, механик.
Начальник, откашлялся.
— Ив Соич проявил полезную инициативу, — сказал он, обращаясь ко всем сразу, — и она будет поощрена.
Комендант включил экран наблюдения. Яркое пятнышко медленно перемещалось по координатной сетке. Видно было, что ракета выходит на расчетную орбиту, загодя проложенную: путь светлого пятнышка совпадал с пунктирной линией, которую расчетчики — и с ними Ив Соич — нанесли накануне.
— Да поможет ему бог, — воздев глаза к своду бункера, произнес начальник геологического центра.
Экран наблюдения посветлел: спутник вышел на стационарную орбиту.
— Не знаю, поможет ли ему бог, — покачал головой комендант.
— Бизнес есть бизнес, — сказал начальник.
...Когда ожившие дюзы загрохотали, Ив огляделся. Тускло мерцали циферблаты приборов. Бросив взгляд на секундную стрелку часов, Ив торопливо вытянулся на вогнутом полу спутника. Он помнил, что при стартовых перегрузках тело должно занять положение, перпендикулярное движению корабля.
Пол под Ивом дрогнул и качнулся. Резкие взрывы слились в один протяжный нарастающий вой. О том, что ракета стартовала, Ив узнал по свинцовой тяжести, наполнившей каждую клеточку тела. Жесткие пальцы выдавливали глаза из орбит, кто-то невидимый быстро накладывал на грудь одну за другой чугунные плиты.
И когда Ив, сделав выдох, почувствовал, что вздохнуть уже не в силах, все тело вдруг захлестнула блаженная волна невесомости. Отделилась вторая ступень. Спутник лег на стационарную орбиту.
Ив открыл глаза. В мерцающем призрачном свете циферблатов можно было кое-как ориентироваться. Отталкиваясь от стенок, он облетел все приборы, чтобы запомнить их местоположение: через несколько минут можно будет приступить к работе.

То, чем теперь занимался Ив Соич, нельзя было назвать трудным делом. Скорее, оно было тонким и деликатным, требовавшим большой сноровки, а главное, почти мгновенной реакции. Ив, перемещаясь с помощью толчков, словно рыба в тесном аквариуме, сверял показания приборов. Руководствуясь больше интуицией, чем опытом, принимал в расчет одни, отбрасывал другие и после нескольких прикидок бережно наносил точку на карту, не забыв снабдить пометку одному ему понятными значками.
Жаль, корабль-спутник не имел иллюминаторов: Ив любил смотреть на Землю с высоты в несколько сот миль, когда реки — это синие жилы, горные массивы — белые кружочки, города — туманные пятна, а море... всегда море! Впрочем, смотреть в иллюминатор у Ива едва ли нашлось бы время.
Читая показания хитроумных приборов, способных уловить слабый вздох, доносящийся из глубин планеты, Ив подумал, какой огромный путь прошли науки о Земле. Не так-то просто было прийти к мысли, что Земля — единый объект и ее надо рассматривать в нерасторжимой связи с другими планетами, звездами, космосом. Странно, подумал Ив, что этого не понимали раньше.
Шло время, он наносил на карту точку за точкой, и постепенно полоска, над которой пролетал спутник, испещрялась разнообразными значками.
Для того чтобы только читать показания приборов, лететь на спутнике было, конечно, не обязательно. Можно бы и ограничиться сигналами, получаемыми со спутника в диспетчерской острова Энергии. Однако тогда терялась необходимая точность в геологической разведке: при определении месторождения полезных ископаемых ошибка в несколько миль может очень дорого обойтись.
Приборы, помещенные на спутнике, дают массу показаний: одни из них самые важные, другие — второстепенные, случайные. Результаты накладываются друг на друга, сливаются. Нужно уметь выделить среди них главный. Прежде этой цели отвечала система электронного анализа, установленная на спутнике. Систему сняли, чтобы заменить более совершенным логическим координатором, да только оказался он с изъяном. Вот и выпал случай человеку заменить автоматику...
Приборы говорили, что спутник летел над океаном. Неожиданно линия, бегущая на экране глубиномера, показала всплеск. Пик был узким и острым. Впадина на морском дне? Такая глубокая? Может быть, случайность, ошибка? Проверим лазером. Нет, все сходится.
Ив Соич помнил геофизический атлас — в данном районе впадина не значилась. Неподалеку от предполагаемой трещины, расколовшей морское дно, тянулась линия побережья. Местность была здесь пустынной. Океанологи сюда, видимо, еще не заглядывали. Все эти мысли вихрем пронеслись в голове Соича, взволнованного открытием. Не теряя ни секунды, Ив сконцентрировал внимание приборов на впадине. Отклонения чутких стрелок красноречивее слов говорили о том, что под впадиной, возможно, находится богатейшее скопление тяжелых металлов. Очень может быть, что один-единственный кратковременный всплеск на экране глубиномера ускользнул бы от внимания электронной схемы и, не будь на корабле сейчас его, Ива Соича, геологический мир узнал бы о впадине лишь много лет спустя...
Кто знает, до каких сокровищ можно добраться через эту впадину? Пока что они таятся за семью печатями. Их разработка с помощью сверхглубинной шахты потом, потом... А пока Ив нанес на карту точку чуть крупнее соседних и рядом поставил крестик с восклицательным знаком.
Кислород в спутнике заметно израсходовался, а углекислоты прибавилось — дышать становилось все труднее.
Чтобы отвлечься от тревожных мыслей, Ив стал думать о том, как со дна трещины, которую он только что открыл, начнут пробивать сверхглубинную шахту. Соич был человеком одержимым. Он мечтал принять участие в штурме земного ядра. Пока такой штурм оставался проектом: для его осуществления не было еще технических возможностей. Неясно было, что можно противопоставить огромным температурам и давлениям в глубине Земли. Несколько попыток «проколоть» земную кору и углубиться в толщу планеты неизменно оканчивались неудачей. Проникнуть туда оказалось потруднее, чем разорвать цепи тяготения и выйти в открытый космос.
У Ива Соича было несколько идей относительно сверхглубинного бурения. Еще со времен колледжа он вынашивал мысль о ракетном буре, построенном по термогазодинамическому принципу. Подумывал и о системе электронного охлаждения шахтного ствола. Однако чертежи прятал подальше, не спешил делать предложение какой-либо из геологических компаний, которые занимаются сооружением глубинных шахт. Маленькому человеку трудно тягаться с могущественным спрутом, у которого на откупе все: от продажных инженеров-экспертов до юристов-крючкотворов. Компания приберет к рукам изобретение Соича, всучит мизерную отступную, и тем дело кончится.
Нет уж, сначала нужно добиться места под солнцем, а потом... Мысли не отвлекали Ива от работы. Он понимал, что прихотливые отклонения стрелок и быстрые ручейки на экранах лишь слабый отблеск адского огня, неутолимо бушующего в земных недрах. Ив не раз задумывался над тем, какие породы находятся в центре Земли. Огромное давление способно раздавить атом, как кованый каблук электрическую лампочку. Давление «сдирает» с атома электронную оболочку, обнажая ядро. В результате получается, как известно, не твердое тело, не жидкость и не газ, а некоторое четвертое состояние вещества — плазма, которой уделяют самое пристальное внимание физики всего мира. Ив был убежден, что в центре Земли вещество находится в состоянии плазмы.
Интересно, сколько витков он сделал?.. Ив старался не смотреть на часы. Если он сумел стартовать, то приземлить спутник было не в его власти: посадка шара, производящего геологическую разведку, осуществлялась автоматически. Сделав запрограммированное число витков, шары с парашютами опускались на воду в районе острова Энергии, где их и вылавливали.
Дышать стало больно: каждый вздох разрывал легкие. Ив, однако, продолжал считывать и сопоставлять показания приборов, нанося на карту точку за точкой. Он делал это до тех пор, пока все перед глазами не закружилось в странной, все ускоряющейся пляске...
Служба наблюдения ни на миг не выпускала спутник Соича из поля зрения.
Можно было, конечно, вызвать с материка на остров Энергии спасательный корабль-перехватчик, но начальник геологического центра не хотел лишней огласки. Это было не в интересах концерна. К тому же время «на стыке» между вдохом и выдохом Земли, наиболее ценное для геологической разведки, еще не истекло, и он хотел использовать его для глубинного зондажа по намеченному поясу. В строжайшей тайне концерн отыскивал на океаническом дне подходящий участок, который должен был стать плацдармом для сверхглубинного бурения. Речь шла о глубинах, которые и не снились геологам.
— Пошел последний виток, — сказал комендант острова, не отрывая глаз от пульта слежения, и добавил: — Да поможет ему бог!
— Полет рассчитан на... — начал начальник.
— Три полных витка, — закончил комендант.
Дежурный катерок давно уже стоял наготове у причала острова. Он рванулся в открытый океан, едва только над темным шаром корабля-спутника автоматически расцвел огромный цветок парашюта.
Сильная волна мешала пришвартоваться к спутнику. С трудом спасатели осуществили стыковку и отдраили люк.
Ив Соич был без сознания. Кое-как его удалось привести в чувство. И едва он отдышался, его пригласил к себе начальник геологического центра. Молодой геофизик и маститый начальник, обремененный многими званиями и громкими научными титулами, беседовали до глубокой ночи. Разглядывали карту, истыканную пометками Ива, обсуждали сигналы приборов, спорили.
Особенно заинтересовала начальника глубокая трещина, обнаруженная Ивом у острова Фиджи.
— У тебя легкая рука, парень, — сказал начальник, потрепав Ива по плечу. Они сидели за столом и пили крепчайший кофе. Глаза Ива блеснули.
— Мы такую впадину ищем десяток лет! — продолжал начальник. Все донышки океанские прощупали, но ничего подходящего. А тут, можно сказать, под самым носом...
— А зачем она нужна, трещина? — разглядывая пустую чашку, невинным тоном спросил Ив.
— Для большого бизнеса, парень. Это пока все, что могу тебе сказать.
— Трещину трудно было обнаружить, она узка...
— Знаю.
Начальник, прощаясь, крепко пожал руку Иву.
— Спасибо, Соич, — сказал он. — Ты меня выручил. Я таких услуг не забываю.
Ив уже был в дверях, когда начальник окликнул его и добавил:
— Ты не только геолог, Соич. Ты бизнесмен!
В его устах это была высшая похвала».
Ричард Кроули отодвинул рукопись.
— Ну как? — спросил он.
— Странный поступок, — сказал я. — Неужели вы сочувствуете этому Иву Соичу?
— Не сочувствую, а завидую. Если бы мне представилась такая возможность...
Кроули выдержал мой взгляд.
— Вы способны на такую авантюру? — спросил я. — Во имя чего?
— Во имя того, чтобы седовласый босс назвал меня настоящим бизнесменом.
— А что потом?
— Потом? Хорошо, я прочитаю вам, что могло бы быть потом, — сказал Кроули. — Как вы думаете, Боб, человеку под силу пробурить скважину на «Дне Мира», хотя бы в той трещине, над которой мы сейчас болтаемся?
— Человеку — нет. Людям — да.
Кроули хлопнул ладонью по столу.
— Здесь мы с вами расходимся, Боб, — громко сказал он. — Такое не людям под силу, не человеку, а...
Кроули запнулся.
— Кому же?
— Сверхчеловеку, — с вызовом ответил он.
— Такой сверхчеловек — Ив Соич?
— Да. Слушайте дальше.
«...Так уж получилось, что после смерти седовласого шефа самым достойным его преемником, по мнению акционеров и влиятельных лиц, оказался Ив Соич.
Вскоре благодаря несгибаемой воле и настойчивости Соича на дне океанской впадины, той самой, которую он некогда открыл, вырос подводный город Акватаун, давший начало глубинной шахте.
Беспримерное инженерное сооружение играло в делах нового начальника геологического центра особую роль. В случае успеха предприятие сулило совершенно фантастические прибыли. Ив Соич очертя голову решил поставить на кон все свое состояние. Через подставных лиц он сумел вложить собственный капитал в Акватаун и шахту, на что, разумеется, не имел права, как лицо заинтересованное. «Это последнее мое дело», — твердил себе Соич. Он чувствовал бесконечную усталость. Сказывалась вечная гонка, боязнь, что кто-то тебя опередит. К черту почетную должность начальника геологического центра и связанные с нею хлопоты! К черту концерн! Соич мечтал удалиться от дел сверхмиллионером. Но путь к такой жизни лежит через Акватаун.
«Железный Ив», как называли своего шефа акватаунцы, предпочитал все вопросы, связанные с проходкой глубинной шахты, решать единолично, полагаясь на собственные знания и интуицию. Это требовало крайнего напряжения сил и нервов.
С погружением в глубь Земли давление и температура быстро возрастали и все труднее становилось обуздывать грозный напор расплавленной магмы, омывающей ствол шахты. В ход пошли главные козыри Соича, которые он берег до поры до времени, — его изобретения.
Чем глубже погружались проходчики, тем больше удлинялись коммуникации, что также вносило дополнительные трудности.
Вслед за передним фронтом шахты, вслед за манипуляторами и автоматами продвигался и пульт дистанционного управления работами: этого требовали оперативность действий и их точность.
Три тысячи акватаунцев трудились денно и нощно, сцементированные волей Железного Ива. Связываться по радио с внешним миром сквозь толщу воды было невозможно. Единственной ниточкой были письма, доставляемые туда и обратно в контейнерах.
Больше всех писем получал Ив Соич. Масса безработных предлагала руководителю строительства свои услуги, прельщенная не столько романтикой сверхглубинной проходки, сколько системой оплаты, предусматривающей премию за каждый новый шаг в глубь Земли.
С некоторых пор Соич пришел к выводу, что скорость проходки можно значительно увеличить. Неплохой подарок всем акватаунцам, да и себе самому. Правда, при этом повышался риск, но без риска, как известно, не бывает победы. Разве не подтверждала эту истину вся жизнь Ива Соича? Разве без риска достиг бы он нынешнего положения?..
При новых темпах нужная глубина шахты будет достигнута не через два года после начала работ, а на шесть месяцев раньше, то есть совсем скоро. Настала пора выложить на стол все свои технические козыри. Толковых инженеров в Акватауне достаточно.
Наступили самые опасные дни. Рядовой начальник-бизнесмен, возможно, предпочел бы провести их на «Большой земле». Но мог ли Ив Соич, вдохновитель акватаунской эпопеи, покинуть шахту в такое напряженное время? Еще один, последний шаг в глубину, и акватаунцы поднимутся на поверхность — триумфаторы, покорившие земную глубинную стихию. Тот, кто спустился сюда бедняком, поднимется достаточно богатым на зависть тем, кого Ив Соич, сам комплектовавший Акватаун, забраковал по каким-либо причинам.
Наскоро разобрав груду писем — обычную дневную порцию, Соич в раздумье облокотился на панель пульта. Пульт управления проходкой шахты жил своей обычной беспокойной жизнью, каждую минуту требуя внимания. Соич погрузился в тревожную жизнь волнующихся кривых, вспыхивающих экранов и торопливо бормочущих мембран.
Каждый вопрос требовал ответа, каждая задача — немедленного решения. Застопорится одно — на него налетит другое, третье, еще и еще, попробуй тогда развязать узел.
Больше всего Соича беспокоил пульт дистанционного управления. Слишком близко располагался он к фронту работ. В этом были свои выгоды. Операторы могли действовать споро, да и дешевле оно при укороченных коммуникациях... Так или иначе, дело сделано. Не переносить же пульт дистанционного управления, когда до завершения работ осталось несколько часов! Кто мог знать, что так подскочит температура?..

Нечеловеческая усталость смежила веки. Перед мысленным взором Соича всплыло уникальное сооружение — термогазодинамический снаряд, который в эти минуты прогрызает последние ярды покоренных глубин земных недр. Из сопл бура с космической скоростью вырываются восемь струй раскаленных газов, которые вспарывают породу, проходя сквозь нее, как нож сквозь масло. Одновременно мощные струи придают вращение буру, который ввинчивается в породу. Манипуляторы и автоматы закрепляют и фиксируют новые ярды пробитого шахтного ствола. Ударил гонг аварийного вызова. Соич открыл глаза. Задремал? Так и есть! Вызывает пульт дистанционного управления.
— Невыносимо! — прохрипела мембрана.
Сквозь помехи и треск Соич угадал голос старшего оператора.
— Продержитесь до конца смены, она будет последней, — спокойно сказал Соич.
— До конца смены полтора часа...
— Час.
— Шеф, мы сожжем легкие!..
— Гелиевое охлаждение работает на полную мощность. Сейчас станет легче.
Оператор выругался.
— Мы останавливаем проходку, — заявил он.
— Не сметь! — заревел Соич.
— Мы все здесь погибнем.
— Я лишу вашу смену премии!
—Можете забрать ее себе, шеф, — ответила мембрана. — Мы покидаем дистанционный пульт.
— Трусы! Я спускаюсь к вам, — крикнул Соич и бросился к дежурному манипулятору. Однако, прежде чем втиснуться в узкую кабину, Соич хлопнул ладонью по зеленой кнопке, расположенной в центре пульта, тем самым заклинив подъемный транспортер.
Теперь ни одна душа не могла покинуть ствол шахты на всем ее протяжении.
Манипулятор, набрав скорость, вылетел из командной рубки и смерчем пронесся по пустынной улице Акватауна: все, кто был свободен, отсыпались после адского труда. Иллюминаторы массивных шаров — жилых помещений — не светились.
Усевшись поудобнее в кресле, Ив Соич обернулся. Позади машины огромным шлейфом вздымался ил, голубоватый в прожекторном луче.
Промелькнул высокий, похожий на пирамиду холм конкреций — глыб железомарганцевой руды. Ленивые, непуганые рыбы пытались следовать за машиной, но тут же безнадежно отставали.
Вскоре показались циклопические конструкции, подсвеченные снизу прожекторами. Это была надземная часть гигантской шахты...
Резко погасив скорость, Соич влетел в шлюзовую камеру. Сердце гнало кровь нетерпеливыми, злыми толчками. Соич едва дождался, пока уравняются давления в камере и стволе шахты. Наконец люк полутораметровой толщины из легированной стали приотворился, и Соич шагнул в ствол. Сухой жар опалил лицо.
По мере продвижения вглубь температура в стволе шахты возрастала.
На полпути к цели Соич остановился, придерживаясь за горячую перекладину. Липкий пот заливал глаза. Соич потрогал пальцем стенку — она тонко, еле ощутимо вибрировала. Поверхность источала жар, несмотря на то, что под ней — Соич это знал — циркулировала, словно по кровеносным сосудам, охлаждающая жидкость при сверхнизкой температуре.
Собрав всю свою волю, Соич двинулся дальше. Снизу, из зияющего ствола, донесся протяжный звук, похожий на стон, и Соичу на мгновение стало страшно. Показалось, что земные недра, потревоженные неслыханным вторжением, изливают свою жалобу.
— Чепуха, взаимодействие встречных потоков воздуха, — вслух произнес Соич.
Голос прозвучал глухо и одновременно гулко, раскатисто. Стон не повторился.
Задыхаясь от жары и ярости, Соич ввалился в отсек дистанционного управления. Здесь его ждали. В обширной капсуле собралась вся смена. Люди настороженно смотрели на Соича, который никак не мог отдышаться.
Освещение было скудным. Приборы отбрасывали на изможденные лица глубокие тени. «Недурная иллюстрация к Дантову аду», — мелькнуло у Соича.
Все ждали, что скажет Железный Ив.
Соич молча остановился перед агрегатом, щупальца которого, словно нервы, сквозь толстенные плиты защиты тянулись вниз, в глубину, управляя работой термогазодинамического снаряда.
Снаряд был выключен.
Перед рубильником в угрожающей позе застыл оператор. Лицо его было красным и совершенно мокрым от пота.
Мертвая тишина стояла в отсеке. Отдаленный гул, похожий на морской прибой, лишь подчеркивал ее.
Соич вытер лицо и бросил платок на пол.
— Почему не работает подъемник? — резко выкрикнул кто-то.
— Я выключил, — спокойно ответил Соич.
Горячий воздух казался почти осязаемым.
Соич поднял руку — ропот утих. Слышно было, как в толстых стенах зажурчала система охлаждения, которую автоматы включили на максимальную мощность.
— Через час мы достигнем проектной глубины, — сказал Ив Соич, — и тогда ваша миссия закончена. Вы подниметесь отсюда богатыми людьми...
— Включите подъемник, шеф, — перебил чей-то голос. Из-за пота, заливавшего глаза, Соич не различал лиц.
— Я удваиваю премию, — сказал Соич.
— Жизнь дороже, — отрезал оператор.
Поддерживая старшего оператора, вновь раздались протестующие голоса.
— Дискуссия окончена. Все по местам! — закричал Соич. — Готовить включение бура.
Он шагнул к рубильнику, но дорогу заступил безмолвный оператор, скрестивший руки. Злобная волна захлестнула Соича. Теперь, когда цель так близка... Неужели дело его жизни пойдет насмарку? И из-за чего? Из-за нелепой заминки перед финишем, из-за трусости оператора?
Уже не отдавая отчета в своих действиях, Соич схватил оператора за руку и дернул так, что тот не удержался на ногах. Затем перешагнул через упавшего оператора, подошел к масляно поблескивающему щиту, источающему звездный жар, и включил рубильник. Там, глубоко внизу, под надежными плитами защиты, ожил и начал набирать вращательную скорость бур.
Неожиданно пол отсека дрогнул, затрясся. В тот же миг стены ярко засветились, будто вобрав в себя весь пыл развороченных земных недр. Дохнуло нестерпимым жаром.
Из десятков глоток вырвался крик. Этот крик — последнее, что зафиксировало сознание Ива Соича».
Ричард Кроули захлопнул тетрадь.
Я сидел напротив и старался рассмотреть в его лице черты «сверхчеловека» Соича.
— Почему же такой трагический финал? — сказал я, нарушив длительное молчание.
Кроули усмехнулся.
— Я не хочу делиться дивидендами ни с кем, даже с Ивом Соичем, — сказал он. — Вам не понравилось?
— Нет, не то... Я просто не согласен.
— Не согласны? С чем?
— С вашим героем, с его принципами, его жизненным путем.
— Неужели вы считаете, что человечество никогда не сможет добраться до мантии Земли и ее сокровищ? — удивленно спросил Кроули.
— Напротив, считаю, что люди непременно доберутся до мантии, только...
— Что только?
— Без Ивов Соичей и без Большого Бизнеса. Знаете, Кроули, а ведь Соич у вас погиб совсем не случайно...
— Как понимать вас?
— В гибели Соича, — сказал я, — по-моему, видна закономерность. Видите ли, Кроули, я убежден, что пробить мантию и покорить земные недра под силу только иному социальному строю, который...
— Ну, конечно, я знаю, что вы сейчас скажете, — не очень-то вежливо перебил меня Кроули. — Пропаганда, — со злостью добавил он и спрятал рукопись.
Я пожал плечами.
Назавтра Кроули перебрался в другую каюту.

Михановский Владимир Наумович. Родился в 1931 году в Харькове. Окончил физическое отделение Харьковского государственного университета и Высшие литературные курсы при Литературном институте имени М. Горького. Член Союза писателей СССР. Автор многих научных статей, сборников стихотворений, научно-фантастических повестей и рассказов, изданных на русском и украинском языках. В нашем сборнике публиковался дважды (в выпусках 1967 — 1968 и 1970 годов). В настоящее время работает над научно-фантастическим романом о людях, занимающихся науками о Земле.